Мое двадцать третье лето прошло под эгидой "работа-работа, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого, со всякого на его брата, а ко мне приди зарплата".
Был отпуск, была прекрасная, брызжущая счастьем и радостью Прага. И виды с Астрономической Башни, и тихое Вышеградское кладбище - тише и светлее я еще не видела; и Жижков, и холм Петршин, и Карлов Мост, и фолк-фестиваль, и Нюрнберг, и Костнице, и Кутна-Гора, и истории о призраках и красавицах, и совершенно невозможный рыжий красавчик-официант со странным именем Хонза (Гонзаго? Ганс?) с совершенно потрясающей улыбкой и комплиментами, в стиле "я такую, как ты, еще не встречал"... но все, что происходит в Праге, остается в Праге.
Был мой день рождения - коллеги расстарались, украсили мое рабочее место, надарили мне книг и улыбок, а начальница назвала меня "бесценным сотрудником", было огромное количество прекрасных и теплых слов. Я не знала, что можно плакать от счастья. Можно и еще как.
Был самый странный опыт в моей жизни - сыграть на ФРПГ апостола Петра. Долго сомневалась - боязно, боязно! - но решилась, и похвала от человека, который славится своей язвительностью, была лучшей наградой за. Все еще боязно, но впрвые строки из-под моей руки лились как песня, впервые в моих словах была медь звенящая и кимвал звучащий. Не жалею, не жалею, нет.
А сегодня, в первый день осени, провожала крестника в первый класс. Брат с невесткой пускали сопли, а мой лопоухий мальчишка, вихрастый и светленький, крутил головой. Тощенький, костюм висит, глаза сверкают, пиджак поминутно одергивает - одно лицо со своим отцом. Когда я заканчивала школу, ему был год, а теперь пришла и его очередь грызть гранит науки. Господи, как же странно, как это странно, ощущать себя взрослым.
Жизнь моя, будь ко мне милосердна. Держи руки Свои над моей головой, Господи.